Неточные совпадения
То направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений, в виду расстилавшихся внизу долин, по которым повсюду оставались еще большие
озера от разлития воды; или же вступал в овраги, где едва начинавшие убираться листьями дерева отягчены птичьими гнездами, — оглушенный карканьем ворон, разговорами галок и граньями грачей, перекрестными летаньями, помрачавшими небо; или же спускался вниз к поемным
местам и разорванным плотинам — глядеть, как с оглушительным шумом неслась повергаться вода
на мельничные колеса; или же пробирался дале к пристани, откуда неслись, вместе с течью воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или отправлялся в поля
на первые весенние работы глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышка не передавши
на ту или другую сторону.
Говорят,
на озерах, вдали от жилых
мест, в глуши,
на вершине одной горы есть образовавшийся в кратере потухшего вулкана бассейн стоячей воды, наполненной кайманами.
В нижнем течении Лефу принимает в себя с правой стороны два небольших притока: Монастырку и Черниговку. Множество проток и длинных слепых рукавов идет перпендикулярно к реке, наискось и параллельно ей и образует весьма сложную водную систему.
На 8 км ниже Монастырки горы подходят к Лефу и оканчиваются здесь безымянной сопкой в 290 м высоты. У подножия ее расположилась деревня Халкидон. Это было последнее в здешних
местах селение. Дальше к северу до самого
озера Ханка жилых
мест не было.
Устье реки Тангоузы [Тан-гоу-цзы — болотистая падь.] раньше было
на месте нынешних
озер Сан [Сан — разлившееся
озеро.] и Эль-Поуза [Эр-цзо-цзы — вторая заповедь.], а устье реки Майхе [Майхе — река, где сеют много пшеницы.] находилось немного выше того
места, где теперь пересекает ее железная дорога.
В
местах привольных, то есть по хорошим рекам с большими камышистыми
озерами, и в это время года найти порядочные станицы гусей холостых: они обыкновенно
на одном
озере днюют, а
на другом ночуют. Опытный охотник все это знает, или должен знать, и всегда может подкрасться к ним, плавающим
на воде, щиплющим зеленую травку
на лугу, усевшимся
на ночлег вдоль берега, или подстеречь их
на перелете с одного
озера на другое в известные часы дня.
Потом, когда дружная весна быстро, в одну неделю иногда, переменит печальную картину зимы
на веселый вид весны, когда везде побегут ручьи, образуются лужи и целые
озера воды, разольются реки, стаи кряковных уток летят ниже и опускаются
на места, которые им понравятся.
Почувствовав во внутренности своей полноту и тяжесть от множества в разное время оплодотворенных семян, сделавшихся крошечными желтками, из коих некоторые значительно увеличились, а крупнейшие даже облеклись влагою белка и обтянулись мягкою, но крепкою кожицей, — утка приготовляет себе гнездо в каком-нибудь скрытном
месте и потом, послышав, что одно из яиц уже отвердело и приближается к выходу, утка всегда близ удобного к побегу
места, всего чаще
на луже или
озере, присядет
на бережок, заложит голову под крыло и притворится спящею.
Разве иногда нескольким холостым лебедям, шатающимся по большим прудам и
озерам, понравится какое-нибудь привольное
место у меня в соседстве, и они, если не будут отпуганы, прогостят
на нем недели две или более.
В тех
местах, где болот мало или они бывают залиты полою водою и стоят сплошными лужами, как большие
озера, — дупел и, бекасы и гаршнепы очень любят держаться большими высыпками
на широко разлившихся весенних потоках с гор, которые, разбегаясь по отлогим долинам или ровным скатам, едва перебираются по траве, отчего луговина размокает, как болото.
Если и наткнешься как-нибудь нечаянно, объезжая берега пруда,
озера или речного плеса,
на большую станицу степных куликов, то хорошо, если удастся и один раз в них выстрелить; надобно, чтобы
места были очень обширны и привольны и чтобы стая кроншнепов пересела
на другой берег или другое
место после вашего выстрела, а не улетела совсем.
Присутствие родников в
озерах доказывается и тем, что в некоторых
местах и
на известной глубине вода в них бывает гораздо холоднее.
Когда молодые кроншнепы поднимутся и начнут летать выводками по полям, а потом и стаями по берегам прудов или
озер, — стрельба их получает опять высокую цену, потому что их трудно отыскивать и еще труднее подъезжать к ним, ибо они бывают очень сторожки и после первого выстрела улетают
на другие, отдаленные
места.
Я даже полагаю, что встречаемые весной по рекам,
озерам и прудам степные кулики — все пролетные, еще не долетевшие до своего настоящего местопребывания, а коренные жильцы степей прямо опускаются
на степи: они тоже в свою очередь были пролетными и шатались везде, пока не долетели до своих выводных
мест.
Кожин сам отворил и провел гостя не в избу, а в огород, где под березой,
на самом берегу
озера, устроена была небольшая беседка. Мыльников даже обомлел, когда Кожин без всяких разговоров вытащил из кармана бутылку с водкой. Вот это называется ударить человека прямо между глаз… Да и
место очень уж было хорошее. Берег спускался крутым откосом, а за ним расстилалось
озеро, горевшее
на солнце, как расплавленное. У самой воды стояла каменная кожевня, в которой летом работы было совсем мало.
Нет, не дойти ей до
озера, хоть убей
на месте…
— Ну, это не в Беловодье, а
на расейской стороне. Такое
озеро есть, а
на берегу стоял святый град Китиш. И жители в нем были все благочестивые, а когда началась никонианская пестрота — святой град и ушел в воду. Слышен и звон и церковная служба. А мы уйдем
на Кавказ, сестрица. Там
места нежилые и всякое приволье. Всякая гонимая вера там сошлась: и молоканы, и субботники, и хлысты… Тепло там круглый год, произрастание всякое, наших братьев и сестер найдется тоже достаточно… виноград…
— Ну, они
на Святом
озере и есть, Крестовые-то… Три старца
на них спасались: Пахомий-постник, да другой старец Пафнутий-болящий, да третий старец Порфирий-страстотерпец, во узилище от никониан раны и напрасную смерть приявший. Вот к ним
на могилку народ и ходит. Под Петров день к отцу Спиридону
на могилку идут, а в успенье —
на Крестовые. А тут вот, подадимся малым делом, выступит гора Нудиха, а в ней пещера схимника Паисия. Тоже угодное
место…
В каждой комнате, чуть ли не в каждом окне, были у меня замечены особенные предметы или
места, по которым я производил мои наблюдения: из новой горницы, то есть из нашей спальни, с одной стороны виднелась Челяевская гора, оголявшая постепенно свой крутой и круглый взлобок, с другой — часть реки давно растаявшего Бугуруслана с противоположным берегом; из гостиной чернелись проталины
на Кудринской горе, особенно около круглого родникового
озера, в котором мочили конопли; из залы стекленелась лужа воды, подтоплявшая грачовую рощу; из бабушкиной и тетушкиной горницы видно было гумно
на высокой горе и множество сурчин по ней, которые с каждым днем освобождались от снега.
Время стало приближаться к весне. Воздвиженское с каждым днем делалось все прелестней и прелестней: с высокой горы его текли целые потоки воды, огромное пространство виднеющегося
озера почти уже сплошь покрылось синеватою наслюдою. Уездный город стоял целый день покрытый как бы туманом испарений. Огромный сад Воздвиженского весь растаял и
местами начинал зеленеть. Все деревья покрылись почками, имеющими буроватый отлив. Грачи вылетали из свитых ими
на деревьях гнезд и весело каркали.
Угодник, по преданию, сам выбирал это
место для поселения своего; монастырь стоял
на обрыве крутой горы, подошва которой уходила в
озеро, раскидывающееся от монастыря верст
на пятнадцать кругом.
Кругом болота, узкая песчаная полоса берега, и в море выдавалась огромная лагуна, заросшая камышом и кугой, обнесенная валами песку со стороны моря, как бы краями чаши, такими высокими валами, что волны не поднимались выше их, а весь берег вправо и влево был низким
местом, ниже уровня моря, а дальше в непроходимых лесах,
на громадном пространстве
на север до реки Риона и далее до города Поти, были огромные озера-болота,
место зимовки перелетных птиц.
Охотники хорошо это знают и
на реках и
озерах, берега которых совершенно голы, прибегают к хитрости, устроивают искусственную зелень: срубают вершину какого-нибудь молодого дерева (если оно мало, то два и три) или целый куст тальнику, вербы, выбирают удобное для уженья
место и кладут их
на воду, погрузив до половины и воткнув нижние, заостренные концы в берег.
Угол отражения дроби (всегда равный углу падения) будет зависеть от того, как высок берег,
на котором стоит охотник.] но даже бьют, или, правильнее сказать, глушат, дубинами, как глушат всякую рыбу по тонкому льду; [Как только вода в пруде или
озере покроется первым тонким и прозрачным льдом, способным поднять человека, ходят с дубинками по
местам не очень глубоким.
1) Все
озера и пруды, и большие и малые, не находящиеся близ жилья человеческого, никогда не имеют прорубей, потому что некому и не для чего их делать; не имеют также и полыней, то есть
мест незамерзших, бывающих, как известно, только
на реках больших и быстротекущих: следовательно, в таких прудах и
озерах не должна бы совсем водиться рыба, особенно в изобилии; опыт показывает противное.
Даже не знаю, живет ли он в больших
озерах, но в проточных речных прудах размножается обильно; исключительно держится
на песчаных и хрящеватых
местах, даже каменистых; в полоях головль редкость: река, материк в пруде, вот его
место.
Я сейчас говорил о том, как иногда бывает трудно разводить некоторые породы рыб в такой воде, где прежде их не было; но зато сама рыба разводится непостижимым образом даже в таких
местах, куда ни ей самой, ни ее икре, кажется, попасть невозможно, как, например: в степных
озерах, лежащих
на большом расстоянии от рек, следственно не заливаемых никогда полою водою, и в
озерах нагорных.
Очень редко выудишь ее в реке; но в конце лета и в начале осени удят ее с лодки в большом количестве в полоях прудов, между травами, и особенно
на чистых
местах между камышами, также и в
озерах, весной заливаемых тою же рекою; тут берет она очень хорошо
на красного навозного червяка и еще лучше —
на распаренную пшеницу (
на месте прикормленном);
на хлеб клюет не так охотно, но к концу осени сваливается она в прудах в глубокие
места материка, особенно около кауза, плотины и вешняка, и держится до сильных морозов; здесь она берет
на хлеб и маленькие кусочки свежей рыбы; обыкновенно употребляют для этого тут же пойманную плотичку или другую мелкую рыбку; уж это одно свойство совершенно отличает ее от обыкновенной плотвы.
Богач: верст
на сорок снял берега, да еще три
озера нанимает;
места привольные, заведение большое, и рыбы много…
Он, может статься, не принял бы
на себя такой хлопотливой тяжкой обязанности, приискал бы другое
место, более сродное его привычкам: нанялся бы плести сети, вязать верши или ковырять лаптишки; но дело в том, что денег, вырученных за челнок и лачужку, проданные
на дрова комаревскому фабриканту, едва-едва достало
на уплату за наем
озера.
Издали еще увидели они старуху, сидевшую с внучком
на завалинке. Петра и Василия не было дома: из слов Анны оказалось, что они отправились — один в
Озеро, другой — в Горы; оба пошли попытать счастья, не найдут ли рыбака, который откупил бы их
место и взял за себя избы. Далее сообщала она, что Петр и Василий после продажи дома и сдачи
места отправятся
на жительство в «рыбацкие слободы», к которым оба уже привыкли и где, по словам их, жизнь привольнее здешней. Старушка следовала за ними.
Как только шаги стариков замолкли
на берегу
озера, Ваня приподнял голову, тряхнул кудрями, встал со скамьи, подошел к тому
месту, где виднелось зеркальце, и отдернул занавеску.
Предыдущие сутки я провел
на Святом
озере, у невидимого града Китежа, толкаясь между народом, слушая гнусавое пение нищих слепцов, останавливаясь у импровизованных алтарей под развесистыми деревьями, где беспоповцы, скитники и скитницы разных толков пели свои службы, между тем как в других
местах, в густых кучках народа, кипели страстные религиозные споры.
Погода встретила меня неласково. Ветер жестокий. Завтра утром, если утихнет, отправлюсь
на озеро удить рыбу. Кстати, надо осмотреть сад и то
место, где — помните? — играли вашу пьесу. У меня созрел мотив, надо только возобновить в памяти
место действия.
Я доказывал Писареву, что теперь уже одиннадцатый час и рыба брать не будет, что теперь лучше хорошенько позавтракать и отправиться целым обществом
на большой, безопасной лодке погулять по
озеру, посмотреть его хорошенько и выбрать
места к завтрему.
Теперь
озеро спущено: в глубине лощины течет маленький ручеек, острова осели
на дно и приросли к нему, а по всему логову прежнего бассейна, в иных
местах до двенадцати аршин глубиною, населенного множеством рыбы, производится изобильный сенокос.]
На несколько мгновений я пришел в какое-то упоение, но не Бедринское
озеро расстилалось передо мною, а другие, более милые и дорогие мне
места представились моему воображению.
Белый господский дом и церковь, расположенные
на горе, вдруг ярко засияли посреди темных, покрытых еще густою тенью дерев и избушек; в свою очередь сверкнуло за ними дальнее
озеро; с каждою минутой выскакивали из мрака новые предметы: то ветряная мельница с быстро вращающимися крыльями, то клочок озими, который как бы мгновенно загорался; правда, слева все еще клубились сизые хребты туч и
местами косая полоса ливня сливала сумрачное небо с отдаленным горизонтом; но вот и там мало-помалу начало светлеть…
Местом действия опять-таки был сад. Я уже писал, что там есть
озеро с круглым островком посредине, заросшим густым кустарником.
На ближнем к дому берегу построена небольшая каменная пристань, а около нее привязана
на цепи длинная плоскодонная лодка.
Половецкому сделалось грустно. Куда он мог идти? Такого
места не было… Он уже начинал свыкаться с обительской тишиной, с длинными монастырскими службами, с монастырской работой, которую вел под руководством брата Павлина. Всего больше ему нравились рыбные ловли
на озере, хотя летом рыба и ловилась плохо.
Обернулся Опанас в одну сторону, в другую… видит — никого в церкви нет. Влез он
на лесенку и протянул руку. И ледве он доторкнулся рукой до намиста, — загремел гром, заблискала блискавица и вся церковь, как стояла, так и провалилась скризь землю… Сбежались из села люди, смотрят, а
на месте церкви стоит великое
озеро, а в
озере колокол звонит…
Поклонники бога Ярилы с поборниками келейных отцов, матерей иногда вступали в рукопашную, и тогда у
озера бывали бои смертные, кровопролитье великое… Но старцы и старицы не унывали, с каждым годом их поборников становилось больше, Ярилиных меньше… И по времени шумные празднества веселого Яра уступили
место молчаливым сходбищам
на поклонение невидимому граду.
Укажут и «тропу Батыеву» и
место невидимого града Китежа
на озере Светлом Яре.
От устья реки Мафаца берег делает поворот к юго-востоку и тянется в этом направлении до мыса Песчаного.
На этом протяжении массивно-кристаллические породы уступают туфам. Слои их большей частью лежат горизонтально и только
местами делают небольшие уклоны в ту и другую сторону. Они резко окрашены и хорошо видны, в особенности если немного отойти от берега.
На половине пути между Императорской гаванью и
озером Гыджу выделяется гора Охровая, также состоящая из гранита.
Люди, извратившие свой разум, не видят этого и употребляют свои извращенный разум
на это невозможное дело, и в этом невозможном поднимании воды в разных
местах на поверхности
озера — в роде того, что делают купающиеся дети, называя это варить пиво, — проходит всё их существование.
Великолепный пятиэтажный дом Швейцергофа построен недавно
на набережной, над самым
озером,
на том самом
месте, где в старину был деревянный, крытый, извилистый мост, с часовнями
на углах и образами
на стропилах.
Левее струится из мрачной дали прямо
на Нейгаузен дорога рижская, еще левее чернеет цепь гор гангофских, между которыми поднимает обнаженное чело свое, как владыка народа перед величеством Бога, царь этих
мест Муннамегги (Яйцо-гора), наблюдающий, в протяжении с лишком
на сто верст, рубеж России от Мариенбурга, через Печоры, до Чудского
озера и накрест свою область от Нейгаузена, через возвышения Оденпе и Сагница, до вершины гуммельсгофской.
На вершине Кувшиновой сильнее бьется сердце русского: с нее видишь сияние креста и темные башни печорского монастыря,
место истока Славянских Ключей, родины Ольги, Изборск, и синюю площадь
озера псковского.
Предки Иоанновы, воевавшие с новгородцами, бывали иногда побеждаемы неудобством перехода по топким дорогам, пролегающим к Новгороду, болотистым
местам и
озерам, окружавшим его, но, несмотря
на это, ни
на позднюю осень, дружины Иоанна бодро пролагали себе путь, где прямо, где околицею. Порой снег заметал следы их, хрустел под копытами лошадей, а порой, при наступлении оттепели, трясины и болота давали себя знать, но неутомимые воины преодолевали препятствия и шли далее форсированным маршем.
Он победил князя Вениша и взял город его, стоявший
на берегу
озера, выше устья Вагайского, завоевал все
места до Ишима, мстя ужасно непокорным, милуя только безоружных.
Кто купался в
озере, разбежались нагими в лес;
на месте нашли немало мертвецки пьяных; взяли обоз и недопитое вино.